рассказ "АРТУРАПАРАДОКС"

                                  Артурапарадокс

- Что ты делаешь, Артур? – приоткрыв дверь в спальню сына, спросил отец.

- Играюсь со своей пипиской, - сидя на полу, спиной к двери, ответил, не разворачиваясь, мальчик из глубины комнаты.

Отец быстро закрыл дверь.

Раннее приобщение сына к американским видеофильмам сыграло с отцом Артура злую шутку. Артур вывел главное из них, как ему показалось: если хочешь скрыть что-то, скажи яркую, ошеломляющую мысль спрашивающему.

Отец решил, что в одиннадцать, конечно рановато, но если такое раннее развитие у мальчика, то пора искать плод преткновения – он решил нанять проститутку сыну.

Артур тем самым отвлёк родителя от обнаружения и раскрытия разборки огнестрельного пистолета.

Белый цвет автомобиля – это вызов обществу и себе, так как белый цвет трудно содержать в чистоте. Артур открыто плевал на общество, но, при этом, его очень интересовало мнение последнего о нём. Вот такой парадокс сознания и подсознания. Будучи не терпимым ко всем слоям граждан, считая основную их массу «никчемной серостью», он был зависим от самого последнего серого гражданина. Так как он желал, всею своею душой, чтобы его считали самым-пресамым крутосваренным боем. Потому и цвет своего первого автомобиля был определён заранее и должен был доказывать всем и вся, что он располагает достаточными средствами, дабы держать своего железного коня в надлежащем чистом виде.

Старый Мерс 200Е смотрелся довольно неплохо, кабы не пресловутый цвет, отдававший от времени лёгкой желтизной. Но владельца это не смущало, и принимал он возраст своего автомобиля с напускной лёгкостью, мечтая о новой белоснежной машине в недалёком будущем.

Артуру недавно стукнуло двадцать два года, кончался институт, пора было делать реальное лавэ. Но прошлые игрища с перепродажей разночинного огнестрела окончились пару лет назад, длясь ещё со школы и не закончились ничем, кроме сколоченного капитала, что хватило на погулять и на авто, да и не закончилось, что не маловажно, сроком отсидки. Судьба берегла Артура и даже когда повязали одного поставщика, его имя не всплыло. Лёгкий вкус незаконных денег долго чувствуется во рту и его сложно сменить на привкус пота на губах и мелочь в карманах от стандартных (законных) трудов граждан. Потому он когда-нибудь таки попался, ибо не бросил бы, по своей натуре, это дело никогда, но волею судьбы бизнес иссяк сам по себе: одного поставщика посадили, другой занялся законным видом коммерции с простым и житейским сокрытием доходов. И остался Артур ни с чем, то есть ни с кем для работы, а что было – вложил в четыре колеса с мягкими сиденьями.

Парень в начале девяностых на собственной тачке – это очень круто! Когда весь народ в округе обнищал, а единицы, обокравшие его, жгут бензин импортными двигателями внутреннего сгорания… Артур тоже хотел казаться тем самым, а не нищим. На деле же в его карманах гулял ветер. Работать он не привык, а тратить очень любил. «По крайней мере», - успокаивал себя Артур, - «машину купил! А то бы все деньги просадил». Но для движения требуется топливо, которое стоит денег. Опять был парадокс: крутое авто и ни копейки за душой. А парадоксы он любил, сам себя считал сплошным парадоксом: ведь и действительно парадоксально, что его за почти десятилетний стаж перепродажи пистолетов так и не замели… он этим весьма гордился, но, правда, поделиться было не с кем: срок давности преступлений не прошёл, соответственно распространятся не стоит, а хотелось… до жути!

Окончание института не сулило тоже ничего путного. Ну, дадут ему диплом и что? Куда-то вкалывать? Как лох? Не-ет! На такое пойти он не мог. Потому и весь последний курс мозговал: как себе помочь.

Друзей не нажил, с юности привыкнув больше искать клиентов, нежели друзей, да и то с ними будешь немногословен. Поговорить с кем-то по душам не любил, опасаясь выдать сокровенное. Все его общения и развлечения проходили с поверхностными знакомыми, которым, отчасти, просто не на что было выпить и погулять. С ними-то он и чувствовал себя крутым, а, порой, и почти Богом. На утро всё кончалось обычно трескотнёй боли в голове и день начинался снова, в котором надо было успеть доказать свою несостоятельную состоятельность, опустив пару мелких лохов. Продавцы или официанты, другие представители обслуживающего персонала, чуть проявившие свою слабину попадали под горячую волну выпендрёжности Артура. Тем он и жил, питая своё самолюбие, пытаясь убедить себя могущим что-то.  

Диплом примостился в конце ящика стола, под коробкой с патронами, что так и не успел продать. Спрос тоже как-то иссяк. Хотя не мудрено: с клиентами (покупателями) он старался встречаться не более двух раз, считая, что и на второй рискованно, а на третий может быть явно подстава. Осторожничал во всём, потому и повезло. Можно было и порадоваться, но закинутый документ окончившего высшее учебное заведение в дальний угол, не предвещал ничего хорошего, кроме конца ученической жизни. Фантазии что делать дальше не хватало. Открыть своё дело? Какое? Шмотками торговать или пирожками? Так это не ствол, за одну китайскую кофточку не отвесят пол тонны баксов, а то и тонну. Это ж сколько пирожков или кофточек надо толкнуть…. Да и в прошлом «деле» клиент сам землю носом роет чтобы найти тебя, да и разговор минимален….

Выбор был невелик: поверить в чудо и ждать когда упадут с неба реальные бабки, что маловероятно, либо грабануть кого-то. Последнее даже мерещилось с каким-то романтическим отливом. Выбор был сделан – итог был неясен.

Так или иначе, но Артур стал дельно подыскивать кандидатуру под предстоящее дело. Найти кого, оказалось гораздо труднее, чем задаться вопросом: как?

Первая мишень, как и всегда, оказалась трудная. Человек был примечен заранее, выслежен, даже расписан в тонкой тетрадке в клеточку по всему режиму дня, но что с ним делать в дальнейшем было не понятно. То есть понятно, но где это сделать, чем и зачем? – оставались загадками. Артур решился, что для первого раза сойдёт и бумажник, а не домашняя сховница – вопрос «где?» определялся скорее улицей. Чем? – была куплена бита, как надёжное средство афроамериканских тружеников против бестактного хождения по чёрным кварталам белых бездельников. Маленький вопросик «зачем?» теребил в мозгу пару извилин: в любом деле должна быть ясность цели, а когда возникала волнующая тревога, что в кошельке не будет достаточного количества денег, чтобы отдалить следующий «рывок» хотя бы на месяц, тогда как бы средства были не оправданы… Размозжить человеку голову можно легко, перестаравшись в желании оглушить. Но если с наличкой будет в порядке, то можно залить и заесть совесть, к тому же где-нибудь на курорте. Ведь нет же гарантии, что «клиент» именно в тот самый день и час будет с нужной или более суммой…

Получилось. Мужик, крякнув, упал лицом вниз, продолжая дышать, что очень обрадовало. А сумма просто захлестнула волной счастья.

Лечение души и совести окончилось довольно стремительно, и месячный срок на курорте пролетел стрелой Чингачгука.

Надо было что-то делать. Повторять свой удачный опыт Артуру почему-то не хотелось. То есть хотелось пить, плясать, но миновав момент отъёма денег у клиента.

Поразмыслив некоторое время, он принял решение, что лучше всё ж бомбить квартиры. Правда в этом у него не было никакого опыта и бита тут не при делах.

Первое внедрение на чужую территорию было тщательно спланировано и выполнено на пять с плюсом. Квартира, целиком обставленная, кишащая спрятанными деньгами, была не под охраной и запиралась на глупую железку с хромированными замками китайского производства. Всё дело было только в том, чтобы не попасться на глаза соседей.

Шли годы. Манера исполнения краж менялась от случая к случаю: когда требовалось достать серной кислоты, чтобы, впрыснув в скважину, сжечь многочисленные пружинки и открыть замок первым попавшимся ключом, входящим до упора; когда просто высверлить или вырезать замок. Был случай, что и пришлось просто выдавить деревянную дверь старинным дедовским способом, вставив сперва расклин между полотном и луткой.

Но годы идут, становишься более ленив и нанимаешь помощников. Да и руководить всегда приятней. Правило было одно: брать только деньги, в крайнем случае – украшения, но и то, только Артур мог себе это позволить, после, находясь дома, под газовой горелкой сплавляя золотой лом. Один подчинённый промахнулся – позарился на побрякушку и подарил своей пассии. Артуру пришлось раскошелиться – парень был готов колоться и сдать всех. Он дал денег родителям, те, в свою очередь, стражам порядка. Улеглось. Но в дело помеченного уже не брал.

Когда Артуру стукнуло тридцать в его рабочей группе числилось всего двое, плюс и он сам. Высматривали объекты сами, тщательно следили за хозяевами, терпеливо выжидали момент  и бомбили. Дело было заточено без зазубрен. Но однажды им не повезло…

Когда они шарили в одной квартире, клиент оказался дома, услышав вскрытие двери, спрятался за портьерой, вооружившись восьмизарядным Браунингом FN 1922 года. По иронии судьбы этот пистолет некогда был продан самим Артуром человеку, который подарил сей инструмент своему другу на день свадьбы. Тот самый друг стоял за портьерой и боялся дышать. Когда подельники Артура вошли в комнату с портьерами, хозяин вышел из укрытия, незамедлительно высадив в обоих весь магазин. Воришки упали на пол бездыханными. Артур, замешкавшись в коридоре, среагировал мгновенно – выскользнув через входную дверь в подъезд. Выбрав для бегства, по неясной для него причине, лестницу, спускаясь, обнаружил, что хозяин каким-то образом успел вызвать милицию и вой сирен уже раздавался со двора. Сначала был всплеск прилива крови к голове, а после вспомнилось главное из детства…. И когда вооружённые ребята из МВД ворвались в подъезд, Артур вскрикнул:

- Вы-то мне и нужны! У нас на втором этаже…

- Не до тебя, у нас кража! – крикнул первый и побежал вверх по лестнице, второй, с автоматом наперевес, остался дежурить у лифта.

Шаги к двери парадного казались безумно долгими, скрип петель невыносим. Ноги отяжелели, пронося тело мимо уазиков с мигалками. Ватной казалась дорога и, не вынеся напряжения, Артур присел на лавочку в конце двора. Он не спеша закурил, сигарета поддалась только с третьей спички. Молча наблюдал за процессом скучивания людей у злосчастного подъезда. И потихоньку лёгкая улыбка осенила его, до того трагически смурное, лицо. Парадокс! Это парадокс, что его не взяли! И, главное, свидетелей нет – подельники однозначно убиты. Можно начинать жизнь с белого листа, благо дело отложенных денег хватит надолго.

Уверившись, что он парадоксально везуч, Артур решил рискнуть и уехал в Грецию по бизнес – иммиграции. Греки были не сильно щепетильны в вопросах происхождения денег. Небольшой магазин с кафетерием на первом этаже, на втором он жил с молодой женой-гречанкой, а на третьем наблюдал за звёздами, такое у него появилось хобби, и он незамедлительно купил себе телескоп. Подсматривая за небесными светилами, он иногда посмеивался, вспоминая о том, что всё ему сошло с рук. Когда же смотрел на свою носастенькую гречанку, благодарил покойного папу, что подсунув одиннадцатилетнему мальчишке проститутку, напрочь отбил интерес к любовным страстям. Его интересовал с тех пор только лишь качественный секс и если женщина остаётся после завершённого акта в постели, значит есть в этом какая-то выгода для Артура. Викторина, так звали его жену, была выгодна в двойне: она имела крупную ферму, доставшуюся ей от отца и несла в своём теле наследника.

Артур был весел и самонадеян – он утёр нос всем, теперь ничто и никто не сумеет повернуть время вспять, заставив его трястись, накрывая очередную хазу. Теперь он добропорядочный афинский бизнесмен, который вскоре и вовсе получит гражданство, став полноценным греком.

Тридцать третий день рождения отгремел торжественно среди множества гостей. Вино и лакомства были в изобилии. Радости не было предела.

На следующее утро Артура разбудил шум. Что-то стряслось в магазине – первое, что пришло на ум, и он спустился.

Улица шумела и бесновалась: толпы разъярённых людей бежали мимо витрины, что-то крича, у некоторых были факелы. Казалось, что всё это какой-то жуткий сон. В славном европейском государстве он чувствовал себя в абсолютной безопасности. Раньше так было. Он нечто слышал о бастующих против новой реформы, но не вдавался в подробности. Звон и лязг разбитого стекла витрины вмиг пробудил Артура, крашеная чёрная бита влетела в магазин.

- Ах, щенки! – завопил он и, схватив биту, резко швырнул её обратно в окно на улицу.

Траектория полёта казалась будто в замедленной съёмке и он чётко увидел как крутящаяся бита долетает до девушки, внезапно присевшей, видимо зашнуровать свой кед, раскручиваясь рукояткой, ударяет в висок. Та замертво падает.

За несколько секунд, вместивших в себя столько, Артур не мог очнуться. Наваждение чего-то неминуемого и жуткого наплыло на него.

Суд состоялся через месяц, одним из свидетелей был тот самый парень, что бросил биту в окно магазина. Он признался, что сожалеет о содеянном и готов возместить ущерб за разбитую витрину. Что же до ответного броска Артура, то суд усмотрел в его действиях направленное желание причинить максимальный ущерб девушке из толпы митингующих, после чего последовала её смерть. Ему дали десять лет тюрьмы, а так как он не является ещё гражданином государства Греция, то после отсидки следует высылка на родину и объявление его персоной нонграта. Викторина осудила поступок мужа, подала на развод и распродала всё имущество, вернувшись на ферму.

Глядя на звёздное небо сквозь зарешеченное окно тюремной камеры, Артур думал:

- Почему именно в мой магазин угодила бита… парадокс!

                                                                                          Богдан Максудов, 01.07.2011.