Может
я довольно сладкий,
Может
приторный порой,
Я
такой… но ведь не гадкий,
И
не горький, не гнилой.
Вот
таким меня родили,
Вырастили
с малых лет.
Воспитали,
научили…
Чтоб
я вышел в этот свет.
Свет
местами ж очень мрачен,
Не
везде добро в чести’
Про
меня порой судачат…
Трудно
клевету нести.
За
спиною: слишком нежен!
За
спиною кто плюёт,
А
в глаза посмотрят: прежний
В
них найдут покой, уют.
И
порою, кто судачил,
Клеветою
кто клеймил
Был
внезапно озадачен:
Почему
я прежний, мил…
Я
же просто не менялся
Был
такой я как всегда,
И
что прежним я остался
Всё
виной мои глаза
В
них с укором папа метил,
В
них смотрела моя мать..
Я
не скоро, но заметил:
Там
есть всё – ни дать, ни взять…
Где-то
врут – в них горе видно,
Больно
мне, а в них слеза,
Если
мне порой обидно –
Краснота
во все глаза…
Если
радостно мне было
Веки
полные от слёз,
Чтобы
счастье всё тут смыло:
Боль,
печаль, души мороз…
Я
гляжу порою дико,
Будто
зверь какой – не я,
То
душа моя открыта
На
изнанку вся она.
Вы
и плюйте, растирайте…
Не
измените меня
Хоть
всё тело распинайте,
Не
изменит моё Я.
Я
не сливки, и не масло,
Я
такой, какой я есть.
И
мне вовсе не подвластно
Стать
таким, чтоб можно съесть.
Я
не стану в горле комом,
Проскользить
и не смогу…
Я
не буду книжки томом:
Не
закрыть меня – скажу.
Всё
как есть и без утайки
Расскажу
я жизнь свою
И
клеймите хоть зазнайкой,
Нуднем,
нытиком… горю!
Я горю, всё время пламя
Я горю, всё время пламя
Разжигается
во мне…
И
несу я это знамя
Вдоль
по жизненной волне.
Мне
не так уж важно то, что
Обо
мне судачат вновь,
Лишь
бы жизнь была лукошком,
Лишь
бы в сердце билась кровь.
