- А тебе не кажется, что это не твой размер, - мама была не убедительна, то есть её легко было переубедить… на вид, по крайней мере.
- Ты ничего не понимаешь! – дочь нахмурила брови, поясняя матери «прописные истины», - пятка должна немного свисать…
- А пальцы торчать… - сыронизировала мама, но, после, безропотно пошла платить.
Я наблюдала за ними с вестибюля, мне показалась эта сцена занятной, хотя и была против того, чтобы что-нибудь, где-нибудь у меня и представительниц моего пола свисало. Сперва - это не эстетично, а во-вторых… во-вторых – просто неудобно.
Магазин обуви остался позади. Мой променад закончился у разъезжающей в стороны двери. Громадные стеклянные створки слегка подрагивая отъезжали в стороны, а потом сходились обратно. Мне понравилось, и я продолжала стоять. Главное, что дверям это не действовало на нервы – им было всё равно, даже их поношенным механизмам. Я же наслаждалась. Пожалуй, стояла бы долго, но народ сзади стал подваливать - вышла на улицу.
На меня резко дунул свежий уличный ветер, пускай он и был с примесью выхлопов и паров асфальта, но он был гораздо более свеж, чем кондиционированная дрянь торгового центра.
Не успела я подойти к переходу, как меня атаковала какая-то бабка:
- Ой, дочка! На купи! Внучке купила – на неё малы! Купи, а! Не дорого, по цене… даже сброшу. Как покупала. А?
Я шагала прочь от настырной старушенции невесть что предлагающей.
- Купи, дочка, а… - взмолилась она.
Я остановилась. Вот уж не люблю свою эту дурную натуру: хоть кому случиться завыть – я тут же его жалею.
- Ну, купи, а… на тебя как раз – я вижу, - не угомонялась та.
- Ладно! Что там у тебя, - сказала я, нарочито, как можно грубее.
В руки мне легли тапочки… обычные китайские: с ярким разноцветным пушком на носке, дутая мягкая розовая стелька, подошва из пенорезины.
- Размер-то какой, - цокнула я.
- Твой, твой. Тридцать шестой, - закивала та.
- Нет, бабушка, не выйдет – не мой фасон, да и ношу я тридцать седьмой.
Она как-будто не слышала меня, твердя как заклинание «купи, а…».
- Сколько? – сдалась я.
Та назвала свою «скромную цену», но мне было плевать, смысл жизни превратился в одно желание – избавиться от старушки. Я отсчитала деньги и спустилась в переход.
- Дочка, ты что! А тапки-то! Тапки-то… - догнала она меня.
Я вырвала её драный кулёк с моей покупкой и поспешила прочь. И вслед услышала:
- Не пожалеешь. Ой, не пожалеешь!
Уже трясясь в вагоне метро, задумалась: какая же я дура! Что не могла её сразу просто послать и пойти дальше? Вот я чокнутая! Всегда так. Будто бы в такие моменты у меня все мысли расползаются, вместо того, чтоб собраться.
Оказавшись дома и выпив кофе, решила-таки примерить это чудо китайской технологии и швейной мысли. Кроме отвратительной раскраски, конечно, они были малы – пятка свисала. «Прямо как та девочка уверяла мать…» - вспомнила я.
- Значит так сейчас модно, - сказала я сама себе, - буду носить, раз купила. Дома…
Утро было неожиданно бодрым. Видно потому, что не смотрела на ночь телевизор, а сразу легла спать. Да, как-то просто провалилась в сон, повалившись в кровать.
Неожиданно захотелось на работу, завтракать и вообще всего-всего!
Удивительно быстро собравшись и выйдя за порог за полтора часа до работы, задумалась о том, что мне делать так рано на службе, но это меня не остановило и я захлопнула дверь. И тут произошло нечто очень странное: веки вмиг отяжелели, спина согнулась под тяжестью атмосферы, охота идти на работу улетучилась и мысли потекли как обычно безрадостные и бесцветные.
А чему радоваться? Что уже тридцать лет? Что на горизонте не мчит на белом коне мой верный рыцарь в блестящих доспехах? Что мама намекает о внуках, а отец бесцеремонно тычет: ты бы, Людка, пригляделась бы, да не выкобенивалась – может, кого и нашла бы…
И куда я в такую рань выперлась… Надо назад, дома отсидеть лишний час и, как обычно, опоздать на работу, снова сославшись на транспорт. А иначе никто моего присутствия и не заметит.
Я повисла на дверной ручке, не силясь вставить ключ. Так немного постояв, всё же нашла в себе мужество отбросить печаль и тоску, и открыть дверь.
О, чудо! Вновь вернулось блаженство, появилась бодрость!
Я ещё двадцать раз открывала и закрывала дверь, чтобы уразуметь что случилось. И поняла! Тапочки! Это чудо-тапочки!
После осознания появилось беспокойство – материал, из которого они сделаны, источает в окружающее пространство какой-то слабый наркотик, вызывающий эйфорию. Так и до галлюцинаций не далеко…
Долго споря с самой собой, победило чувство удовлетворения. Захотелось так чувствовать себя всегда: бодро, весело и беззаботно. И пускай не долго. Найдут потом мой труп с отёком мозга и врачи величественно назовут сложную химическую формулу вещества, погубившего меня, подняв указательный палец вверх. М-да… Но хочется, ах как хочется быть молодой, красивой, уверенной в себе! Была - не была! И пусть засмеют меня на работе, но я в них и пойду! Буду их носить безвылазно! Лишь испытывать все чувства сразу! И только положительные! Вот счастье-то!
Время летело быстро, жизнь изливалась всеми красками бытия. Не прошло и двух лет как организм мой отощал, энергозапас кончился: запланированный лет на семьдесят, был истрачен в сжатый срок. Но было весело и как-то… быстро. На удивление всё радостное, особенно когда его много, почему-то забывается и вспоминаются только отдельные моменты, причём до боли обыденные и невесёлые. Уже не упомнить что было, но кроме следов не осталось и чувств… будто всё было пустое и понарошку. Кто-то сказал, что вся наша жизнь, если сложить все подъёмы и падения, окажется лишь прямой линией. И я испугалась, испугалась за то, что вся моя последующая жизнь будет только линией, без гор и обрывов, без взлёта и упадка…
Ничего не осталось в душе от той буйной радости, что посетила меня с моей новой обувью, ни одного следа.
Истопталась я вся, а тапочки напротив, даже как-то обновились.
- Девушка, купите тапочки! Не дорого отдам!
- Ну. И за сколько, бабушка…
Богдан Максудов, 23.06.2011.
Комментариев нет:
Отправить комментарий